Когда ваша жена – ведьма, не сомневайтесь, приключения на пороге. А если вы вынуждены разыскивать ее в Темных мирах, которые – уж поверьте! – не ради красного словца названы Темными, то вам точно не придется скучать. К тому же в столь веселой компании, как… черт и ангел.

Андрей Белянин
Моя жена – ведьма

Я устал прятаться от тарелок. Они меня не слушаются! Я живой человек, что мне теперь, и из-за стола встать нельзя? Ей легко говорить, она только взглянет – и все блюдечки стоят по стойке «смирно».

– Любимый, если захочешь есть, просто сядь за стол. Я договорилась с посудой, все остальное они сделают сами…

И сделали же! Стоило опуститься на табуретку, как из настенного ящика со свистом вылетели нож, ложка и вилка и мягко скользнули на скатерть перед побледневшим мной. Потом начищенный половник, фамильярно подмигнув проплывающей тарелке, эффектно плюхнул в нее хорошую порцию борща. Аромат – на всю кухню… Тарелка плавно, чтобы не расплескать, усаживается между ложкой и вилкой. Последний штрих – хлеб и десертная ложечка сметаны. Немного напоминает знаменитую сцену с варениками из Гоголя, не правда ли? Спрашивается, чем я еще не доволен? Да жене, которая способна так выдрессировать кухонную утварь, надо памятник при жизни ставить и ноги целовать. Не спорю… Даже наоборот, я очень ее люблю, но результат… Мне взбредает в голову, что руки перед едой надо мыть. Ничего не попишешь, подзабыл, с кем не бывает… И вот, когда я встаю, дабы направиться в ванную, эта дура тарелка, до краев наполненная дымящимся борщом, вдруг решает, что ее бросили, и срывается следом за мной. То ли она не рассчитала скорости, то ли я зацепился тапочкой за складку на линолеуме, но последствия… У меня обварена вся поясница и… пардон, то, что ниже. Жена вечером ревела в голос и требовала показать ей именно ту тарелку, чтоб разбить ее сию же минуту. Но злоумышленница, резко поумнев, сразу после моего вопля бросилась мыться и давно замаскировалась на полке с посудой среди своих фарфоровых товарок. Как я ее узнаю? По выражению лица? Вот когда она меня ошпаривала, готов поклясться – лицо у нее было самое вредительское. А теперь… как их отличишь? Прямых улик нет, взятки гладки.

Пока супруга ласковыми пальчиками обильно вымазывала мою заднюю часть прохладной мазью, я жалобно уговаривал ее больше не колдовать в доме. Дело в том, что моя жена – ведьма. Не пугайтесь… Видите, я говорю об этом совершенно буднично и спокойно. Ведьма… Да большинство мужчин периодически бросают такой эпитет раздраженным половинам, когда те, в бигуди, застиранных халатах и с остатками вчерашней косметики на помятых лицах, не дают им достойно отметить День Парижской коммуны. Я же всегда произношу это слово с уважением. Никаких обид, никаких оскорблений, ничего личного, просто ведьма… Не такая уж редкость, должен признать. Русь-матушка издревле славилась своей лояльностью ко всякого рода нечисти. Достаточно вспомнить великолепный сборник «Киевские ведьмы», прозу Жуковского и Брюсова, поэзию Пушкина и Гумилева. Про Гоголя вообще молчу, а кто не восхищался дивным романом Булгакова? Многим ли мужчинам досталась такая самоотверженная женщина, как Маргарита? Кто хотя бы раз не мечтал втайне коснуться губами ее колена и услышать: «Королева в восхищении…»

Мне повезло. Я так считаю. Мнение других по этому поводу мне безразлично. Если же какой-либо индивидуум начнет особенно сильно настаивать, я забуду о своей врожденной интеллигентности и ударю его по лицу. Он должен быть мне очень благодарен, ибо если за это возьмется моя жена… Один тип, торгаш из соседнего винно-водочного киоска, ухитрился схлопотать от нее пощечину – говорят, его до сих пор лечат. Всю щеку расцветил невероятно большой лишай, и врачи разводят руками, не зная, что с ним делать…

История нашей любви проста и романтична. Мы познакомились в библиотеке. Меня пригласили туда на выступление со стихами. Видите ли, я – поэт. В своем городе человек признанный, известный, член Союза писателей. Благодаря этому меня часто приглашают на выступления в разные организации, иногда даже платят, но дело не в этом… Она работала в этой библиотеке, встретила меня у входа, проводила в зал, дальше – как обычно… Вернее, все обычное на этом закончилось. Я посмотрел в ее глаза, и мир изменился. Банально? Увы… раньше я и сам пребывал в блаженной уверенности, что подобное происходит лишь в книжках да в кино. Ее глаза карие, необычайно теплые и такие глубокие, что я провалился в них с первого же взгляда. Сам толком не понимая происходящего, я читал все стихи о любви только ей. Я отвечал на вопросы из зала так блестяще остроумно, что она все время хохотала, стоя у стены. Я с трудом отводил от нее взгляд, абсолютно не желая давать себе отчет в полной бестактности столь навязчивого разглядывания посторонней женщины… Прошли три долгих мучительных года, и вот теперь мы вместе. О том, что она – ведьма, Наташа призналась мне в первый же день нашей супружеской жизни.

– И не делай такое снисходительное лицо, – строго заявила она. – Терпеть не могу, когда ты разговариваешь со мной как с сумасшедшей или как с маленькой девочкой, рассказывающей папе страшный сон. Да, я – ведьма! Прошу принять это к сведению и относиться серьезно.

– Любимая, ты надеешься, что я одумаюсь и быстренько подам на развод?

– Поздно, дорогой! Ни о каком разводе даже не мечтай. Теперь я сама ни за что тебя не отпущу. Просто ты имеешь право знать обо мне всю правду, а правда такова: я – ведьма.

– Очень интересно, – снова улыбнулся я, усаживая ее к себе на колени. Это была наша излюбленная поза для задушевных разговоров. Я обнял ее за талию, а она положила руки мне на плечи. – Теперь рассказывай: когда, как и, вообще, с чего ты заметила в себе первые признаки нечистого духа?

– Я тебя укушу!

– Только не за ухо… ай! Не надо… Я же люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю. Не говори глупостей. Все далеко не так весело… Ты что-нибудь слышал о передаче дара?

– Что-то очень смутное. Вроде как каждый колдун перед смертью должен передать свой дар кому-нибудь, да?

– Почти, – серьезно кивнула Наташа. – Как все-таки хорошо, что ты у меня такой начитанный, сам все знаешь. Моя бабушка была верховинской украинкой с Закарпатья. В деревне все знали, что она ведьма, и, когда мы с мамой приезжали к ней на лето, соседские дети дразнили меня ведьмачкой.

– Это нехорошо… Дети должны быть вежливыми и дружелюбными, а дразниться… ой! Ухо, ухо, ухо…

– Я тебя еще и не так покусаю! – возмущенно фыркнула она, тут же подарив мне утешающий поцелуй. – Ну, пожалуйста, отнесись к моим словам серьезно… Так вот, однажды зимой бабушка заболела. Мы с папой остались в городе, а мама уехала к ней, но не успела: бабушка умерла. Соседи говорили, что это была страшная смерть, она металась, кричала, словно боролась с кем-то, кто душил ее… Уже не помню, какие там были сложности с похоронами, кажется, священник запрещал хоронить ее на кладбище, но в конце концов все уладилось. Мама продала дом со всем содержимым в собственность совхоза и очень сердилась, когда я расспрашивала о бабушке.

– Странные отношения для матери и дочери.

– Они всегда были напряженными. Бабушка не приняла папу и считала мамин выбор ошибкой. Она даже не писала нам. Меня любила безумно, считая, что я очень похожа на маму, и всегда дарила подарки. Вот так…

– И от бабушкиной любви тебе передалось ведьмовство?

– Дело в том, что, пока мама была на похоронах, на наш адрес пришла посылка. Папа сам получал ее на почте. Видимо, бабушка отправила ее сразу же, как заболела, или чуть раньше. Там лежали банки с вареньем, какие-то травы, сушеные грибы на ниточке, вроде бы все… По крайней мере, так папа успокаивал разволновавшуюся маму, когда она вернулась. Он не знал, что там был подарок для меня. Между банками лежала коробочка, я ее схватила и спрятала в карман. Потом закрылась в детской и там посмотрела. Это была тяжелая серебряная цепь с необычным крестом из черного металла. Я сразу поняла, какая старая и красивая вещь у меня в руках. Я ее надела и…

– Не целуйся, ты меня отвлекаешь… Не целуй, тебе говорят!

– Я потеряла сознание. Папа говорил, что он очень испугался, услышав шум в моей комнате. Но, когда он привел меня в чувство, никакой цепочки на шее не было. А цепь я нашла уже утром следующего дня в том же кармашке платья.

– Значит, бабушка вложила в свой подарок всю ведьмовскую силу и таким образом передала ее тебе?

– Да. Когда мне исполнилось восемнадцать, я ощутила этот дар.

– Как именно?

– Я могу взглядом двигать предметы.

– Рядовой телекинез, – хмыкнул я.

– Могу летать.

– Обычная левитация.

– Могу колдовать.

– То есть уверять человека в том, что он видит то, чего нет? Подснежники посреди зимы, кролик в шляпе, белье из Франции и червонцы с потолка… Банальный гипноз. Девочка моя, ты находишься во власти глубоких заблуждений. Мой долг мужа и гражданина взять тебя за руку и отвести к хорошему психиатру, а уж там…

Вместо ответа она взглядом подняла со стола чашку остывшего чая и заставила ее медленно вылить содержимое мне за шиворот. С этого момента я ей поверил…

* * *

Потом она показала мне эту цепь, действительно, старое серебро с чернью, царапинками, тяжелое и холодное. Крест аккуратно вписывался в правильный квадрат, нижняя планка несколько изогнута вправо, верхняя – влево, но все равно это, несомненно, был крест. Металл мне неизвестный, черный, как чугун, но на ладони легче алюминия. Я попытался примерить, но жена отобрала, покрутив пальцем у виска.

– Может взорваться? – кисло пошутил я.

– Не умничай… Дара в нем уже нет, но рисковать не хочу.

– Боишься, что я стану колдуном?

– Милый мой, ну о чем ты говоришь?! – Она всплеснула руками и прижалась ко мне. – Ты хоть понимаешь, каково это – быть колдуном?

– Крибле, крабле, бумс! После чего появляются маленькие зеленые человечки и выполняют любое мое желание…

– Маленькие зеленые человечки появляются после второй бутылки без закуски. Послушай, ты у меня умница, красавец мужчина, вдобавок замечательный поэт, я тебя очень-очень люблю! Не лезь, пожалуйста, куда не просят…

Она меня уговорила. Ей вообще легко это удается, я просто теряю голову от ее поцелуев. Каждый раз напоминаю себе, кто в доме хозяин, каждый раз даю слово обязательно настоять на своем и… Ей достаточно подойти и посмотреть мне в глаза. Только что веревки не вьет. Почему я так свято уверен, что она меня действительно любит?

И вот однажды в зимнюю ночь Наташа исчезла. Это произошло примерно через месяц нашей совместной жизни. Началось с того, что я проснулся от непонятной смутной тревоги – жены рядом не было. Подушка еще хранила аромат ее волос, но простыня с той стороны кровати уже была холодной. Я встал, нашарив в темноте шлепанцы, пошел в кухню, включил свет – никого… В туалете и ванной ее тоже не оказалось. Я бросился в прихожую – Наташина дубленка висела на вешалке, а зимние ботинки уютно прикорнули в углу. Ничего не понимаю, чертовщина какая-то…

– Что с тобой? – сонно мурлыкнула она, когда я вновь залез под одеяло. – Ты же холодный весь! Иди ко мне, я тебя согрею…

Мы жадно прижались друг к другу, и, уже засыпая, я никак не мог понять, что за странный запах исходит от ее черных волос…

Второй раз это случилось дня через три. У нас не было четкого распорядка, кто когда встает, кто готовит завтрак, кто нежится в постели. На этот раз первым встал я, Наташа спала, свернувшись теплым комочком и натянув одеяло до самого носа. За окном шел снег. Я быстренько влез в штаны, прошлепал на кухню поставить чайник, а вернувшись, присел на краешек кровати, любуясь этой женщиной. Мне очень нравилось смотреть на нее спящую… Такую беззащитную, трогательно-ранимую и безумно родную. Вот тут-то я опять почувствовал режущий ноздри запах. Оглядевшись, я невольно склонился над безмятежно посапывающей женой, и… запах усилился! Он шел от ее волос… Резкий, душный запах псины! Нет, чего-то очень похожего, но иного… более дикого, что ли… Наташа так неожиданно распахнула глаза, что я вздрогнул.

– А-а-а… это ты… – Она сладко потянулась, выпростав из-под одеяла смуглые округлые руки. – Опять подглядываешь? Ну как тебе не стыдно, заяц… Сколько раз я тебя просила…

– Ты ничего не чувствуешь? – перебил я.

– Хм-м… нет, а что? – Она недоуменно хлопнула ресницами.

– И пахнет от тебя, – пояснил я.

– Сережка, милый, ну что ты несешь? – мягко улыбнулась Наташа, забрасывая руки мне на шею. Одеяло скользнуло по ее груди, и я вновь почувствовал томительно-сладкое головокружение. – Нет, погоди… Я – в душ!

Она выскользнула из моих объятий, как волна, и через некоторое время уже звала меня из кухни. Чайник закипел. Наташа доставала из шкафчика банку кофе. Она только что вылезла из ванны, и ее мокрые волосы источали аромат зеленых яблок. Ненадолго я забыл о странном запахе…

Наташа сама заговорила со мной в следующую же ночь, когда мы, горячие и усталые, пытались улечься поудобнее, чтобы хоть какую-то часть этой ночи посвятить именно сну.

– Что-нибудь не так?

– Любимая, ты у меня просто чудо… Живой огонь! Я никогда не встречал такой женщины.

– Не выкручивайся. – Она приподнялась на локте, заглядывая мне в глаза. – Ну вот зачем ты так со мной? Я же все вижу…

– Что ты видишь?

– Ты опять принюхиваешься к моим волосам.

– Вовсе нет. Просто твоя голова лежит у меня на груди, я вдыхаю и выдыхаю, вот и создается иллюзия…

– Ты уверен, что тебе надо это знать? – перебила Наташа.

Я пожал плечами, мы помолчали.

– Ты прав. Конечно же ты во всем прав. Раз уж мы вместе, то ты имеешь право знать обо мне все. Я… я надеялась, что, может быть, ты не заметишь, но… У меня появились определенные проблемы.

– Тогда рассказывай. Пока мы едины – мы непобедимы! Ай! Ухо… не кусайся!

– Кусалась и буду кусаться! Вредина… Я с ним серьезно разговариваю, а он от меня дурацкими лозунгами кубинской революции отмахивается. Не буду говорить!

– Нашими?

– Естественно, ибо как муж принадлежит своей жене, так и жена принадлежит своему мужу, – важно заключил я.

Наташа встала, подошла к окну и отдернула занавеску. На ультрамариновом небе, среди серебряной россыпи звезд, матово отсвечивал розоватый диск луны.

– Полнолуние…

Я смотрел на залитое холодным блеском тело моей жены, почти не дыша от немого восхищения. Она была так недосягаемо прекрасна, как мраморная статуя Венеры в Эрмитаже, как «Источник» у Энгра или «Утро» у Коненкова. Я бы мог назвать еще кучу имен и произведений искусства, но самое дивное творение самой природы стояло сейчас передо мной.

– Ты можешь хоть минуту не думать обо мне как о женщине?!

– Могу… после девяноста восьми.

– Дурак… только попробуй. – Она едва не прыснула со смеху, но вновь попыталась взять серьезную ноту: – Ты видишь, в небе полная луна. В такие ночи Силы Тьмы берут над нами особую власть. Я – ведьма, и я тебя люблю. Поэтому я ухожу далеко, далеко…

– Ничего не понимаю. Какие Силы Тьмы? Какая еще власть? Почему и зачем тебе надо куда-то уходить?

– Затем, что я не всегда могу контролировать свои чувства. Затем, что звериные инстинкты берут верх, а я не могу себе позволить причинить тебе хоть малейший вред. Я ухожу в другие миры… И возвращаюсь почти тут же. То, что является целым днем там, здесь занимает меньше минуты. Умение сворачивать время – серьезный плюс ведьмовства. Раньше мне удавалось проделывать это незаметно, теперь ты стал замечать. Значит, время настало…

– Любимая, иди ко мне… – Я протянул руки в надежде, что она, как всегда, бросится ко мне в объятия, а уж там… в общем, вдвоем мы сумеем развеять ее депрессию.

Она шагнула в центр комнаты, быстро вскинула руки вверх, запрокинула голову и на мгновение замерла в напряженной позе. Потом – неуловимое глазу движение, словно бы кувырок или кульбит через спину, и… в нашей спальне на ковре встала волчица! Я потерял дар речи, все тело словно сковало леденящим холодом страха, а дикий зверь втянул ноздрями воздух, пристально посмотрел на меня круглыми желтыми глазами, крутанулся на месте и исчез. Прошла невероятно долгая минута, пока Наташа вновь не оказалась на прежнем месте.

– Теперь ты видел, теперь ты знаешь.

Я молчал. Она недоверчиво сощурилась, толкнула меня в плечо, а я повалился с кровати на пол, как пластмассовый манекен. Жена накинула халатик и бросилась к холодильнику за водкой. Через полчаса эффективных растираний мои мышцы пришли в прежнюю норму, но говорить я смог гораздо раньше. Правда, не помню, о чем конкретно я тогда так кричал. Кажется, ругался… Или молился?..

* * *

К вечеру следующего дня, за ужином, мы вновь вернулись к прежней теме. Первым не выдержал я, признаюсь…

– Любимая, это… ну, не очень больно?

– Нет. – Она сразу поняла, о чем я, и, отставив чашку, взяла мою ладонь в свои. Ее глаза были ласковы и печальны. – Почему ты спрашиваешь?

– Так… обычно в фильмах ужасов человека ломает, корежит, у него меняются формы, трансформируются кости и мышцы, растут зубы, лезет шерсть… Все это сопровождается жуткими криками, слезами, судорогами. Как это происходит у тебя?

– Наверное, это труднообъяснимо… В полнолуние я ощущаю своеобразный зов, словно сама кровь иначе движется в жилах, сердце бьется по-другому, даже зрение меняется. Я вижу тонкие миры, ощущаю вокруг себя иную сущность вещей, запахов, цвета… Кожа становится такой тонкой, что кажется – ветер проходит сквозь меня. Потом мгновенный всплеск боли, сладкой до умопомрачения… Все человеческое исчезает – и я смотрю на мир глазами волчицы. Я оказываюсь в другом месте, другом измерении, другом мире, если хочешь…

– Эти… миры, они всегда разные?

– Да. Или, вернее, их несколько, иногда попадаешь в один и тот же. Это бывает лес, пустыня, заброшенный город. Я помню какие-то смутные обрывки самых ярких впечатлений, в основном это связано с бегом за кем-то или от кого-то. Охота, погоня, бой. Когда происходит акт возвращения в прежнее тело, я не успеваю запомнить. Но это всегда бывает только здесь, только в этом мире. Там я не могу стать человеком, хотя убеждена – именно те миры насыщены магией до предела. Возможно, нам позволяют в них лишь заглянуть, но не разрешают в них жить.

– Нам? – немного удивившись, переспросил я.

– Нас несколько. Я иногда вспоминаю свой бег в стае. Среди настоящих волков были и волки-оборотни. У них совершенно другой, по-человечески осмысленный взгляд. Мы сразу узнаем друг друга и стараемся держаться подальше. Там есть огромный серебристо-серый волк, его взгляд наполняет меня ужасом. Я не могу объяснить почему… Мне кажется, что я ощущаю исходящее от них зло. Мы разные… Если бы они могли меня догнать, то обязательно бы убили.

– Любимая, ты уверена, что от этого нельзя никак излечиться?

Андрей Белянин

Моя жена – ведьма

Я устал прятаться от тарелок. Они меня не слушаются! Я живой человек, что мне теперь, и из-за стола встать нельзя? Ей легко говорить, она только взглянет – и все блюдечки стоят по стойке «смирно».

– Любимый, если захочешь есть, просто сядь за стол. Я договорилась с посудой, все остальное они сделают сами…

И сделали же! Стоило опуститься на табуретку, как из настенного ящика со свистом вылетели нож, ложка и вилка и мягко скользнули на скатерть перед побледневшим мной. Потом начищенный половник, фамильярно подмигнув проплывающей тарелке, эффектно плюхнул в нее хорошую порцию борща. Аромат – на всю кухню… Тарелка плавно, чтобы не расплескать, усаживается между ложкой и вилкой. Последний штрих – хлеб и десертная ложечка сметаны. Немного напоминает знаменитую сцену с варениками из Гоголя, не правда ли? Спрашивается, чем я еще недоволен? Да жене, которая способна так выдрессировать кухонную утварь, надо памятник при жизни ставить и ноги целовать. Не спорю… Даже наоборот, я очень ее люблю, но результат… Мне взбредает в голову, что руки перед едой надо мыть. Ничего не попишешь, подзабыл, с кем не бывает… И вот, когда я встаю, дабы направиться в ванную, эта дура тарелка, до краев наполненная дымящимся борщом, вдруг решает, что ее бросили, и срывается следом за мной. То ли она не рассчитала скорости, то ли я зацепился тапочкой за складку на линолеуме, но последствия… У меня обварена вся поясница и… пардон, то, что ниже. Жена вечером ревела в голос и требовала показать ей именно ту тарелку, чтоб разбить ее сию же минуту. Но злоумышленница, резко поумнев, сразу после моего вопля бросилась мыться и давно замаскировалась на полке с посудой среди своих фарфоровых товарок. Как я ее узнаю? По выражению лица?

Вот когда она меня ошпаривала, готов поклясться – лицо у нее было самое вредительское. А теперь… как их отличишь? Прямых улик нет, взятки гладки.

Пока супруга ласковыми пальчиками обильно вымазывала мою заднюю часть прохладной мазью, я жалобно уговаривал ее больше не колдовать в доме. Дело в том, что моя жена – ведьма. Не пугайтесь… Видите, я говорю об этом совершенно буднично и спокойно. Ведьма… Да большинство мужчин периодически бросают такой эпитет раздраженным половинам, когда те, в бигуди, застиранных халатах и с остатками вчерашней косметики на помятых лицах, не дают им достойно отметить День Парижской коммуны. Я же всегда произношу это слово с уважением. Никаких обид, никаких оскорблений, ничего личного, просто ведьма… Не такая уж редкость, должен признать. Русь-матушка издревле славилась своей лояльностью ко всякого рода нечисти. Достаточно вспомнить великолепный сборник «Киевские ведьмы», прозу Жуковского и Брюсова, поэзию Пушкина и Гумилева. Про Гоголя вообще молчу, а кто не восхищался дивным романом Булгакова? Многим ли мужчинам досталась такая самоотверженная женщина, как Маргарита? Кто хотя бы раз не мечтал втайне коснуться губами ее колена и услышать: «Королева в восхищении…» Мне повезло. Я так считаю. Мнение других по этому поводу мне безразлично. Если же какой-либо индивидуум начнет особенно сильно настаивать, я забуду о своей врожденной интеллигентности и ударю его по лицу. Он должен быть мне очень благодарен, ибо если за это возьмется моя жена… Один тип, торгаш из соседнего винно-водочного киоска, ухитрился схлопотать от нее пощечину – говорят, его до сих пор лечат. Всю щеку расцветил невероятно большой лишай, и врачи разводят руками, не зная, что с ним делать…

История нашей любви проста и романтична. Мы познакомились в библиотеке. Меня пригласили туда на выступление со стихами. Видите ли, я – поэт. В своем городе человек признанный, известный, член Союза писателей. Благодаря этому меня часто приглашают на выступления в разные организации, иногда даже платят, но дело не в этом… Она работала в этой библиотеке, встретила меня у входа, проводила в зал, дальше – как обычно… Вернее, все обычное на этом закончилось. Я посмотрел в ее глаза, и мир изменился. Банально? Увы… раньше я и сам пребывал в блаженной уверенности, что подобное происходит лишь в книжках да в кино. Ее глаза карие, необычайно теплые и такие глубокие, что я провалился в них с первого же взгляда. Сам толком не понимая происходящего, я читал все стихи о любви только ей. Я отвечал на вопросы из зала так блестяще остроумно, что она все время хохотала, стоя у стены. Я с трудом отводил от нее взгляд, абсолютно не желая давать себе отчет в полной бестактности столь навязчивого разглядывания посторонней женщины… Прошли три долгих мучительных года, и вот теперь мы вместе. О том, что она – ведьма, Наташа призналась мне в первый же день нашей супружеской жизни.

– И не делай такое снисходительное лицо, – строго заявила она. – Терпеть не могу, когда ты разговариваешь со мной как с сумасшедшей или как с маленькой девочкой, рассказывающей папе страшный сон. Да, я – ведьма! Прошу принять это к сведению и относиться серьезно.

– Любимая, ты надеешься, что я одумаюсь и быстренько подам на развод?

– Поздно, дорогой! Ни о каком разводе даже не мечтай. Теперь я сама ни за что тебя не отпущу. Просто ты имеешь право знать обо мне всю правду, а правда такова: я – ведьма.

– Очень интересно, – снова улыбнулся я, усаживая ее к себе на колени. Это была наша излюбленная поза для задушевных разговоров. Я обнял ее за талию, а она положила руки мне на плечи. – Теперь рассказывай: когда, как и, вообще, с чего ты заметила в себе первые признаки нечистого духа?

– Я тебя укушу!

– Только не за ухо… ай! Не надо… Я же люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю. Не говори глупостей. Все далеко не так весело… Ты что-нибудь слышал о передаче дара?

– Что-то очень смутное. Вроде как каждый колдун перед смертью должен передать свой дар кому-нибудь, да?

– Почти, – серьезно кивнула Наташа. – Как все-таки хорошо, что ты у меня такой начитанный, сам все знаешь. Моя бабушка была верховинской украинкой с Закарпатья. В деревне все знали, что она ведьма, и, когда мы с мамой приезжали к ней на лето, соседские дети дразнили меня ведьмачкой.

– Это нехорошо… Дети должны быть вежливыми и дружелюбными, а дразниться… ой! Ухо, ухо, ухо…

– Я тебя еще и не так покусаю! – возмущенно фыркнула она, тут же подарив мне утешающий поцелуй. – Ну, пожалуйста, отнесись к моим словам серьезно… Так вот, однажды зимой бабушка заболела. Мы с папой остались в городе, а мама уехала к ней, но не успела: бабушка умерла. Соседи говорили, что это была страшная смерть, она металась, кричала, словно боролась с кем-то, кто душил ее… Уже не помню, какие там были сложности с похоронами, кажется, священник запрещал хоронить ее на кладбище, но в конце концов все уладилось. Мама продала дом со всем содержимым в собственность совхоза и очень сердилась, когда я расспрашивала о бабушке.

Долгое время познакомиться с творчеством Белянина у меня не получалось: то желания не появлялось, то возможности не находились. Некоторое время назад я наткнулся на «Демона с соседней улицы» и первое знакомство не задалось. “Демон…” показался мне невнятным комком из ситуаций, сляпанных из старых анекдотов, шуток, которые я видел в интернете и натужного юмора на тему отношений. Я расстроился, но решил не делать поспешных выводов и дать автору еще один шанс. В итоге в мои руки попала «Моя жена – ведьма» и… я опять расстроился.

Проблемы начинаются в самом начале. Первые полторы страницы романа перед нами разворачивается сцена взаимного недопонимания между главным героем и заколдованной кухонной утварью. Затем этот самый главный герой обращается к читателю, дескать, не пугайтесь, у меня жена ведьма. Но читатель-то и так не был напуган этими разборками с тарелками.

Заметка на полях: эти самые первые полторы страницы напоминают банальное нытье, а персонаж, создающий впечатление о себе как о нытике, интереса не вызывает. Это, конечно, субъективщина, но все же.

Так вот, есть у нас поэт Сергей, который женат на ведьме Наташе и любит ее так же, как это бывает в плохих любовных романах. Всю книгу Сергей, взаимодействуя с женой, описывает это так сахарно и приторно, что я, не привыкший к подобному чтиву, временами морщился и кривился. Впрочем, я отвлекся. Однажды главный герой обнаружил, что жена куда-то исчезает по ночам, а потом появляется как ни в чем не бывало и при этом от нее пахнет псиной. Так выясняется, что Наташа не только ведьма, но и оборотень. А потом Сергей обнаруживает на своей благоверной клок волчьей шерсти и сжигает его, после чего его жена, словно царевна-лягушка, исчезает, выдав главному герою основной квест. Теперь ему предстоит хорошенько погулять по всяким параллельным мирам, а помогут ему в этом деле личные демон и ангел. И да, простым смертным Сергей быть не может, довольно быстро становится понятно, что он сам мега-маг.

В книге довольно плоский юмор, абсолютно плоские персонажи, притом что сама она далеко не плоская и занимает почти 500 страниц. И противовесом картонным персонажам и вялым шуткам (которые выражаются в основном в перепалках персонажей и якобы ироничном внутреннем монологе Сергея) является обилие происходящих событий. Если привыкнуть к стилю и не обращать внимания на потуги на юмор, то сам квест с отсылками к известным сказочным сюжетам не так уж плох, пусть и предсказуем. Отдаю должное авторской фантазии. Жаль, правда, что Белянин не знает чувства меры и время от времени перебарщивает. Как, например, с главной героиней, которая и ведьма, и оборотень, и дама в беде. Хотя ванильно-сахарные любовные диалоги и монологи я забуду не скоро.

Главным же плюсом для меня оказалась сама книга. При довольно среднем и не особо примечательном наполнении, издание 2003 года очень порадовало обилием хороших иллюстраций и качественной бумагой. Книгу очень приятно держать в руках, жаль, что не читать.

Оценка: 5

Первый раз «Моя жена - ведьма» я читал наверное в 2000 году, по крайней мере точно, что ещё до выхода второй книги цикла - «Сестрёнка из преисподней». И у Белянина ТОГДА было всего-то меньше десятка романов. Какого-то особого восторга, помнится, книга не вызвала, но и никаких сильно-отрицательных эмоций тоже не было... Общее впечатление (включая к месту вмонтированные в текст авторские стихи) было что-то типа «забавненько», но все последующие годы - я ничего белянинского как-то и не читал.

Но вот перепала мне практически нахаляву (а как отказаться-то?) изрядная стопочка белянинских книг - обнаружил в ней оба тома цикла. Чтобы определить судьбу этой стопочки (оставить дома / отправить на дачу / сбагрить с глаз долой) нужно было что-то и сколько-то для начала почитать. Сюжет «Моя жена - ведьма» я (бегло пролистав текст) практически не вспомнил, поэтому и решил попробовать начать читать автора именно с этой уже знакомой книги. Что было для меня достаточно показательно - так это то, что за все эти годы сюжет не выветрился из памяти целиком и полностью и при чтении постепенно герои вспоминались, хотя воспоминания и не забегали вперёд прочитанного.

Перечитанный роман остался примерно в той же категории «забавненько». По сравнению с прочитанными за последние годы более свежими по времени написания книгами жанра «отечественное городское юмористическое фэнтези» роман могу смело поставить в категорию «выше среднего уровня». Не шедевр, конечно, но вполне комфортное чтение в стиле «позитивного скоморошества». В итоге - интерес читать вторую книгу не пропал. Ну а дальше будет видно, что со всей стопочкой делать))

Оценка: 8

Взяла в библиотеке и честно пыталась прочитать. Не получилось. Это уж слишком «легкое» чтиво, на мой вкус, освобожденное от всего, что делает писанину - литературой. Довольно слабо стилистически, с примитивными, неживыми диалогами. Таковы же и герои. Эта парочка - ангел с демоном - просто-таки вызывают стойкое раздражение... Стихи, может быть, и неплохи (хотя тоже не в моем вкусе), но в качестве чего-то, магически влияющего на окружающее - ну, не знаю.

В общем, совершенно не мое. Слишком слабо написано, ИМХО. Больше к этому автору возвращаться не стану, похоже, это его обычный уровень.

Оценка: 4

Больше 1000 оценок и положительный рейтинг на Фантлабе, многотысячные тиражи. А за что? Юмор - плоский и однообразный, сюжет - высосан из пальца, любовь - пародия на чувства (ах да, это же юмористическое фэнтези). Впечатление, что у автора все идеи ушли в название. И главное - жанр (заявленный) - ЮМОРистическое фэнтези, а даже Аншлаговцы шутят лучше. Зато, как указано в некоторых комментариях, мило...).

РЕЗЮМЕ: первая прочитанная (и недочитанная) книга автора, она же, увы, последняя.

Оценка: нет

Вспоминается, как я впервые соприкоснулся с творчеством Андрея Белянина. Было это много лет назад, в университете. Однокурсник притащил на пары книгу «Тайный сыск царя Гороха», после чего перемены превратились в театр одного актера, и актер этот к месту и не к месту зачитывал окружающим цитаты из «Сыска». Поскольку талантами чтеца и приличной ликцией наш «Гаррик» не обладал, происхоядщее быстро привило многим, в том числе и мне, стойкую неприязнь к творчеству цитируемого автора.

Спустя ещё пару лет мне случайно попалась его же книга «Моя жена - ведьма». Памятуя о «первой встрече» с Беляниным, я начал читать её с опаской. Но все подозрения вскоре развеялись - передо мной оказалось поистине восхитительное чтиво, доброе, наполненное множеством интересных аллюзий и реминисценций. Более того, в романе «Моя жена - ведьма» присутствует мощный элемент сюрреализма, причём очень хорошо соблюдена его дозировка. Ведь при неудачном смешивании данный элемент может превратить произведение в настоящий бред. Белянину удалось создать сбалансированное, живое произведение, выходящее за рамки «просто фантастики». Лишь самую малость оно не дотягивает до 10 баллов - для этого, на мой взгляд, язык повествования, всё же, слишком прост. Вот если бы сделать его чуточку похожим на манеру Джона Фаулза - тогда и вовсе был бы бесспорный шедевр!

Оценка: 9

Не смог осилить и 1/3 книги

Возможно я неправ, но при чтении сопереживаю ГГ, а когда он представляет собой пример крайней степени клинического кретинизма, то чтение/прослушивание превращается в муку. И жена-ведьма вроде адекватная, и демон с ангелом могут быть такими, как их изобразили, но почему наш поэт - человек, как минимум, начитанный, на столько ограничен? Придя в бешенство после очередного отрицания действительности, книгу удалил, возможно попробую другое произведение этого писателя.

Прошу простить, за резкость, но до сих пор пребываю в раздражении от тупости ГГ...

Оценка: 3

Книгу мне подарила жена лет 10 назад. Читали вместе с удовольствием. Лучше всего запомнилось общение на вилибре главного героя с Одиным. Помню мы с женой потом общались на чём-то подобным. Получалось.

Недавно жена решила почитать немного 8 летней дочке ей начало понравилось, где невоспитанные тарелки обижают главного героя. Теперь дочка требует ей читать эту книгу. И тот случай, когда я рад, что она не хочет читать сама. Книгу конечно надо цензурировать для ребёнка. Много сексуальных сцен и намёков. Есть правда темы, которые и нам не очень поняты, так что объяснить не можем.

Я только после Трикса Лукьяненко осознал, что такою аллюзии. И мне кажется, что у Белянина они появились существенно раньше. И конечно не все удаётся понять, так как многие направленны на родное писательское сообщество.

В результате того, что книгой заинтересовался ребёнок, мы получили дружное фи от обеих бабушек, которые пытались почитать вслух это произведение. Вообщем сразу минус бал. Старшее поколение не прониклось.

Мне кажется это первая книга, где стихи используются как магия. Хотя стихи для меня тяжёлые. Не все я могу осилить. И первое же стихотворение не сразу сложилось с полученным эффектом. Надо признать, до меня всё-таки дошло чуть раньше, чем до героя.

Из удачных находок описание магического города. И собственный мир Сыча тоже получился очень интересным. Странно почему тогда у Наташи нет такого мира-убежища. Если только не признать, что этим миром является Питер, где живёт Сергей Александрович (кажется он претендует на Александра Сергеевича) наоборот.

Добрый дракон, хорошая находка, ещё с Ландграфа это выяснилось.

Крысюки тоже получились интересными и колоритными.

Лучший момент всё-равно на Валгале. Лучшая героиня Фрея, в которую всё наше читающее семейство и влюбилось.

Логика в книге всё-таки немного на грани фолла. Она вроде есть. Но иногда ускользает. Особенно я не понял причину, почему Анцифер и Фармазон решили появится.

Петля времени получилась очень спорная, но зато стало понятно почему Сыч всё-время нападал на Сергея, но при этом его боялся и поэтому не мог победить.

Последняя битва получилась слишком пошлая. Пока не знаю, как будем читать этот кусок с ребёнком.

Юмор многое вытягивает, но много повторов. Как-то иногда становится занудливо однообразный.

Если после первого прочтения была оценка 9, то сейчас наверное 7.

Оценка: 7

Лично мне очень сложно оценить эту книгу.

С одной стороны, отличные стихи А. Белянина, искрометный юмор, незатянутый сюжет...

С другой - не таким уж и затейливым показался сюжет, препирательства ангела и черта, хоть и забавны, но очень ярко выражена симпатия автора христианству, что лично мне(подчеркиваю, мне ЛИЧНО, так как ни с кем спорить я не намерена) крайне неприятно и кажется абсурдным... Да и новизна сюжета под вопросом не стоит..

Мое мнение: глубоких мыслей в книге нет, но для легкого чтения она очень неплоха.

Оценка: 5

Для юмористической фантастики вещица выглядит несколько скучноватой. Нет, отдельные моменты в этой книге совсем не плохи, да и пара сопровождающих главного героя личных духов - Светлый и Черный, ангел и черт, тоже заставляет читателя иной раз улыбнуться, но сколько же в романе эпизодов, читать которые просто неинтересно.

К сожалению, у книги практически нет сквозного увлекательного сюжета. Вместо этого автор предлагает читателю набор небольших историй, связанных общими героями и общей канвой повествования - а это, согласитесь, уже совсем не то, что одна интересная история. Да и с признаниями в любви главного героя и его жены - по паре раз на каждой из страниц:) - Белянин, похоже, несколько переборщил. Наверное, предполагалось, что это будет весело и прикольно, а получилось скорее нудно-раздражающе.

И немного о настоящих стихах и о духах. Может быть, конечно, те стихи, которые автор позиционирует как «настоящие», и хорошие - тут надо специалистом быть, но то, что у Пушкина с Лермонтовым, или у Пастернака с Ахматовой стихи как-то лучше читаются, так это и не специалисту понятно:). А по духам Белянин до конца просто не додумал: пусть даже и существует такой странный вариант, когда другие существа личных духов не видят и не слышат, но ощущают - авторское допущение, однако:), но и здесь в тексте ляпов много. Например, что мешало невидимым Фармазону или Анциферу спуститься с дерева, поднять пистолет и отдать его назад Сергею Александровичу. Да и вообще, раз эти духи невидимые, чего же они на протяжении всей книги пугаются?

Моя жена — ведьма - 1

Аннотация
Когда ваша жена — ведьма, не сомневайтесь, приключения на пороге. А если вы вынуждены разыскивать ее в Темных мирах, которые — уж поверьте! — не ради красного словца названы Темными, то вам точно не придется скучать. К тому же в столь веселой компании, как... черт и ангел.

МОЯ ЖЕНА — ВЕДЬМА

* * *
Я устал прятаться от тарелок. Они меня не слушаются! Я живой человек, что мне теперь, и из за стола встать нельзя? Ей легко говорить, она только взглянет — и все блюдечки стоят по стойке «смирно».
— Любимый, если захочешь есть, просто сядь за стол. Я договорилась с посудой, все остальное они сделают сами…
И сделали же! Стоило опуститься на табуретку, как из настенного ящика со свистом вылетели нож, ложка и вилка и мягко скользнули на скатерть перед побледневшим мной. Потом начищенный половник, фамильярно подмигнув проплывающей тарелке, эффектно плюхнул в нее хорошую порцию борща. Аромат — на всю кухню… Тарелка плавно, чтобы не расплескать, усаживается между ложкой и вилкой. Последний штрих — хлеб и десертная ложечка сметаны. Немного напоминает знаменитую сцену с варениками из Гоголя, не правда ли? Спрашивается, чем я еще не доволен? Да жене, которая способна так выдрессировать кухонную утварь, надо памятник при жизни ставить и ноги целовать. Не спорю… Даже наоборот, я очень ее люблю, но результат… Мне взбредает в голову, что руки перед едой надо мыть. Ничего не попишешь, подзабыл, с кем не бывает… И вот, когда я встаю, дабы направиться в ванную, эта дура тарелка, до краев наполненная дымящимся борщом, вдруг решает, что ее бросили, и срывается следом за мной. То ли она не рассчитала скорости, то ли я зацепился тапочкой за складку на линолеуме, но последствия… У меня обварена вся поясница и… пардон, то, что ниже. Жена вечером ревела в голос и требовала показать ей именно ту тарелку, чтоб разбить ее сию же минуту. Но злоумышленница, резко поумнев, сразу после моего вопля бросилась мыться и давно замаскировалась на полке с посудой среди своих фарфоровых товарок. Как я ее узнаю? По выражению лица?
Вот когда она меня ошпаривала, готов поклясться — лицо у нее было самое вредительское. А теперь… как их отличишь? Прямых улик нет, взятки гладки.
Пока супруга ласковыми пальчиками обильно вымазывала мою заднюю часть прохладной мазью, я жалобно уговаривал ее больше не колдовать в доме. Дело в том, что моя жена — ведьма. Не пугайтесь… Видите, я говорю об этом совершенно буднично и спокойно. Ведьма… Да большинство мужчин периодически бросают такой эпитет раздраженным половинам, когда те, в бигуди, застиранных халатах и с остатками вчерашней косметики на помятых лицах, не дают им достойно отметить День Парижской коммуны. Я же всегда произношу это слово с уважением. Никаких обид, никаких оскорблений, ничего личного, просто ведьма… Не такая уж редкость, должен признать. Русь матушка издревле славилась своей лояльностью ко всякого рода нечисти. Достаточно вспомнить великолепный сборник «Киевские ведьмы», прозу Жуковского и Брюсова, поэзию Пушкина и Гумилева. Про Гоголя вообще молчу, а кто не восхищался дивным романом Булгакова? Многим ли мужчинам досталась такая самоотверженная женщина, как Маргарита? Кто хотя бы раз не мечтал втайне коснуться губами ее колена и услышать: «Королева в восхищении…» Мне повезло. Я так считаю. Мнение других по этому поводу мне безразлично. Если же какой либо индивидуум начнет особенно сильно настаивать, я забуду о своей врожденной интеллигентности и ударю его по лицу. Он должен быть мне очень благодарен, ибо если за это возьмется моя жена… Один тип, торгаш из соседнего винно водочного киоска, ухитрился схлопотать от нее пощечину — говорят, его до сих пор лечат. Всю щеку расцветил невероятно большой лишай, и врачи разводят руками, не зная, что с ним делать…
История нашей любви проста и романтична.

Андрей Белянин

Моя жена – ведьма

Я устал прятаться от тарелок. Они меня не слушаются! Я живой человек, что мне теперь, и из-за стола встать нельзя? Ей легко говорить, она только взглянет – и все блюдечки стоят по стойке «смирно».

– Любимый, если захочешь есть, просто сядь за стол. Я договорилась с посудой, все остальное они сделают сами…

И сделали же! Стоило опуститься на табуретку, как из настенного ящика со свистом вылетели нож, ложка и вилка и мягко скользнули на скатерть перед побледневшим мной. Потом начищенный половник, фамильярно подмигнув проплывающей тарелке, эффектно плюхнул в нее хорошую порцию борща. Аромат – на всю кухню… Тарелка плавно, чтобы не расплескать, усаживается между ложкой и вилкой. Последний штрих – хлеб и десертная ложечка сметаны. Немного напоминает знаменитую сцену с варениками из Гоголя, не правда ли? Спрашивается, чем я еще не доволен? Да жене, которая способна так выдрессировать кухонную утварь, надо памятник при жизни ставить и ноги целовать. Не спорю… Даже наоборот, я очень ее люблю, но результат… Мне взбредает в голову, что руки перед едой надо мыть. Ничего не попишешь, подзабыл, с кем не бывает… И вот, когда я встаю, дабы направиться в ванную, эта дура тарелка, до краев наполненная дымящимся борщом, вдруг решает, что ее бросили, и срывается следом за мной. То ли она не рассчитала скорости, то ли я зацепился тапочкой за складку на линолеуме, но последствия… У меня обварена вся поясница и… пардон, то, что ниже. Жена вечером ревела в голос и требовала показать ей именно ту тарелку, чтоб разбить ее сию же минуту. Но злоумышленница, резко поумнев, сразу после моего вопля бросилась мыться и давно замаскировалась на полке с посудой среди своих фарфоровых товарок. Как я ее узнаю? По выражению лица? Вот когда она меня ошпаривала, готов поклясться – лицо у нее было самое вредительское. А теперь… как их отличишь? Прямых улик нет, взятки гладки.

Пока супруга ласковыми пальчиками обильно вымазывала мою заднюю часть прохладной мазью, я жалобно уговаривал ее больше не колдовать в доме. Дело в том, что моя жена – ведьма. Не пугайтесь… Видите, я говорю об этом совершенно буднично и спокойно. Ведьма… Да большинство мужчин периодически бросают такой эпитет раздраженным половинам, когда те, в бигуди, застиранных халатах и с остатками вчерашней косметики на помятых лицах, не дают им достойно отметить День Парижской коммуны. Я же всегда произношу это слово с уважением. Никаких обид, никаких оскорблений, ничего личного, просто ведьма… Не такая уж редкость, должен признать. Русь-матушка издревле славилась своей лояльностью ко всякого рода нечисти. Достаточно вспомнить великолепный сборник «Киевские ведьмы», прозу Жуковского и Брюсова, поэзию Пушкина и Гумилева. Про Гоголя вообще молчу, а кто не восхищался дивным романом Булгакова? Многим ли мужчинам досталась такая самоотверженная женщина, как Маргарита? Кто хотя бы раз не мечтал втайне коснуться губами ее колена и услышать: «Королева в восхищении…»

Мне повезло. Я так считаю. Мнение других по этому поводу мне безразлично. Если же какой-либо индивидуум начнет особенно сильно настаивать, я забуду о своей врожденной интеллигентности и ударю его по лицу. Он должен быть мне очень благодарен, ибо если за это возьмется моя жена… Один тип, торгаш из соседнего винно-водочного киоска, ухитрился схлопотать от нее пощечину – говорят, его до сих пор лечат. Всю щеку расцветил невероятно большой лишай, и врачи разводят руками, не зная, что с ним делать…

История нашей любви проста и романтична. Мы познакомились в библиотеке. Меня пригласили туда на выступление со стихами. Видите ли, я – поэт. В своем городе человек признанный, известный, член Союза писателей. Благодаря этому меня часто приглашают на выступления в разные организации, иногда даже платят, но дело не в этом… Она работала в этой библиотеке, встретила меня у входа, проводила в зал, дальше – как обычно… Вернее, все обычное на этом закончилось. Я посмотрел в ее глаза, и мир изменился. Банально? Увы… раньше я и сам пребывал в блаженной уверенности, что подобное происходит лишь в книжках да в кино. Ее глаза карие, необычайно теплые и такие глубокие, что я провалился в них с первого же взгляда. Сам толком не понимая происходящего, я читал все стихи о любви только ей. Я отвечал на вопросы из зала так блестяще остроумно, что она все время хохотала, стоя у стены. Я с трудом отводил от нее взгляд, абсолютно не желая давать себе отчет в полной бестактности столь навязчивого разглядывания посторонней женщины… Прошли три долгих мучительных года, и вот теперь мы вместе. О том, что она – ведьма, Наташа призналась мне в первый же день нашей супружеской жизни.

– И не делай такое снисходительное лицо, – строго заявила она. – Терпеть не могу, когда ты разговариваешь со мной как с сумасшедшей или как с маленькой девочкой, рассказывающей папе страшный сон. Да, я – ведьма! Прошу принять это к сведению и относиться серьезно.

– Любимая, ты надеешься, что я одумаюсь и быстренько подам на развод?

– Поздно, дорогой! Ни о каком разводе даже не мечтай. Теперь я сама ни за что тебя не отпущу. Просто ты имеешь право знать обо мне всю правду, а правда такова: я – ведьма.

– Очень интересно, – снова улыбнулся я, усаживая ее к себе на колени. Это была наша излюбленная поза для задушевных разговоров. Я обнял ее за талию, а она положила руки мне на плечи. – Теперь рассказывай: когда, как и, вообще, с чего ты заметила в себе первые признаки нечистого духа?

– Я тебя укушу!

– Только не за ухо… ай! Не надо… Я же люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю. Не говори глупостей. Все далеко не так весело… Ты что-нибудь слышал о передаче дара?

– Что-то очень смутное. Вроде как каждый колдун перед смертью должен передать свой дар кому-нибудь, да?

– Почти, – серьезно кивнула Наташа. – Как все-таки хорошо, что ты у меня такой начитанный, сам все знаешь. Моя бабушка была верховинской украинкой с Закарпатья. В деревне все знали, что она ведьма, и, когда мы с мамой приезжали к ней на лето, соседские дети дразнили меня ведьмачкой.

– Это нехорошо… Дети должны быть вежливыми и дружелюбными, а дразниться… ой! Ухо, ухо, ухо…

– Я тебя еще и не так покусаю! – возмущенно фыркнула она, тут же подарив мне утешающий поцелуй. – Ну, пожалуйста, отнесись к моим словам серьезно… Так вот, однажды зимой бабушка заболела. Мы с папой остались в городе, а мама уехала к ней, но не успела: бабушка умерла. Соседи говорили, что это была страшная смерть, она металась, кричала, словно боролась с кем-то, кто душил ее… Уже не помню, какие там были сложности с похоронами, кажется, священник запрещал хоронить ее на кладбище, но в конце концов все уладилось. Мама продала дом со всем содержимым в собственность совхоза и очень сердилась, когда я расспрашивала о бабушке.

– Странные отношения для матери и дочери.

– Они всегда были напряженными. Бабушка не приняла папу и считала мамин выбор ошибкой. Она даже не писала нам. Меня любила безумно, считая, что я очень похожа на маму, и всегда дарила подарки. Вот так…

– И от бабушкиной любви тебе передалось ведьмовство?

– Дело в том, что, пока мама была на похоронах, на наш адрес пришла посылка. Папа сам получал ее на почте. Видимо, бабушка отправила ее сразу же, как заболела, или чуть раньше. Там лежали банки с вареньем, какие-то травы, сушеные грибы на ниточке, вроде бы все… По крайней мере, так папа успокаивал разволновавшуюся маму, когда она вернулась. Он не знал, что там был подарок для меня. Между банками лежала коробочка, я ее схватила и спрятала в карман. Потом закрылась в детской и там посмотрела. Это была тяжелая серебряная цепь с необычным крестом из черного металла. Я сразу поняла, какая старая и красивая вещь у меня в руках. Я ее надела и…

– Не целуйся, ты меня отвлекаешь… Не целуй, тебе говорят!

– Я потеряла сознание. Папа говорил, что он очень испугался, услышав шум в моей комнате. Но, когда он привел меня в чувство, никакой цепочки на шее не было. А цепь я нашла уже утром следующего дня в том же кармашке платья.

– Значит, бабушка вложила в свой подарок всю ведьмовскую силу и таким образом передала ее тебе?

– Да. Когда мне исполнилось восемнадцать, я ощутила этот дар.

– Как именно?

– Я могу взглядом двигать предметы.

– Рядовой телекинез, – хмыкнул я.

– Могу летать.

– Обычная левитация.

– Могу колдовать.

– То есть уверять человека в том, что он видит то, чего нет? Подснежники посреди зимы, кролик в шляпе, белье из Франции и червонцы с потолка… Банальный гипноз. Девочка моя, ты находишься во власти глубоких заблуждений. Мой долг мужа и гражданина взять тебя за руку и отвести к хорошему психиатру, а уж там…

Вместо ответа она взглядом подняла со стола чашку остывшего чая и заставила ее медленно вылить содержимое мне за шиворот. С этого момента я ей поверил…

* * *

Потом она показала мне эту цепь, действительно, старое серебро с чернью, царапинками, тяжелое и холодное. Крест аккуратно вписывался в правильный квадрат, нижняя планка несколько изогнута вправо, верхняя – влево, но все равно это, несомненно, был крест. Металл мне неизвестный, черный, как чугун, но на ладони легче алюминия. Я попытался примерить, но жена отобрала, покрутив пальцем у виска.

– Может взорваться? – кисло пошутил я.

– Не умничай… Дара в нем уже нет, но рисковать не хочу.

– Боишься, что я стану колдуном?

– Милый мой, ну о чем ты говоришь?! – Она всплеснула руками и прижалась ко мне. – Ты хоть понимаешь, каково это – быть колдуном?

– Крибле, крабле, бумс! После чего появляются маленькие зеленые человечки и выполняют любое мое желание…

– Маленькие зеленые человечки появляются после второй бутылки без закуски. Послушай, ты у меня умница, красавец мужчина, вдобавок замечательный поэт, я тебя очень-очень люблю! Не лезь, пожалуйста, куда не просят…

Она меня уговорила. Ей вообще легко это удается, я просто теряю голову от ее поцелуев. Каждый раз напоминаю себе, кто в доме хозяин, каждый раз даю слово обязательно настоять на своем и… Ей достаточно подойти и посмотреть мне в глаза. Только что веревки не вьет. Почему я так свято уверен, что она меня действительно любит?

И вот однажды в зимнюю ночь Наташа исчезла. Это произошло примерно через месяц нашей совместной жизни. Началось с того, что я проснулся от непонятной смутной тревоги – жены рядом не было. Подушка еще хранила аромат ее волос, но простыня с той стороны кровати уже была холодной. Я встал, нашарив в темноте шлепанцы, пошел в кухню, включил свет – никого… В туалете и ванной ее тоже не оказалось. Я бросился в прихожую – Наташина дубленка висела на вешалке, а зимние ботинки уютно прикорнули в углу. Ничего не понимаю, чертовщина какая-то…

– Что с тобой? – сонно мурлыкнула она, когда я вновь залез под одеяло. – Ты же холодный весь! Иди ко мне, я тебя согрею…

Мы жадно прижались друг к другу, и, уже засыпая, я никак не мог понять, что за странный запах исходит от ее черных волос…

Второй раз это случилось дня через три. У нас не было четкого распорядка, кто когда встает, кто готовит завтрак, кто нежится в постели. На этот раз первым встал я, Наташа спала, свернувшись теплым комочком и натянув одеяло до самого носа. За окном шел снег. Я быстренько влез в штаны, прошлепал на кухню поставить чайник, а вернувшись, присел на краешек кровати, любуясь этой женщиной. Мне очень нравилось смотреть на нее спящую… Такую беззащитную, трогательно-ранимую и безумно родную. Вот тут-то я опять почувствовал режущий ноздри запах. Оглядевшись, я невольно склонился над безмятежно посапывающей женой, и… запах усилился! Он шел от ее волос… Резкий, душный запах псины! Нет, чего-то очень похожего, но иного… более дикого, что ли… Наташа так неожиданно распахнула глаза, что я вздрогнул.

– А-а-а… это ты… – Она сладко потянулась, выпростав из-под одеяла смуглые округлые руки. – Опять подглядываешь? Ну как тебе не стыдно, заяц… Сколько раз я тебя просила…

– Ты ничего не чувствуешь? – перебил я.

– Хм-м… нет, а что? – Она недоуменно хлопнула ресницами.

– И пахнет от тебя, – пояснил я.

– Сережка, милый, ну что ты несешь? – мягко улыбнулась Наташа, забрасывая руки мне на шею. Одеяло скользнуло по ее груди, и я вновь почувствовал томительно-сладкое головокружение. – Нет, погоди… Я – в душ!

Она выскользнула из моих объятий, как волна, и через некоторое время уже звала меня из кухни. Чайник закипел. Наташа доставала из шкафчика банку кофе. Она только что вылезла из ванны, и ее мокрые волосы источали аромат зеленых яблок. Ненадолго я забыл о странном запахе…

Наташа сама заговорила со мной в следующую же ночь, когда мы, горячие и усталые, пытались улечься поудобнее, чтобы хоть какую-то часть этой ночи посвятить именно сну.

– Что-нибудь не так?

– Любимая, ты у меня просто чудо… Живой огонь! Я никогда не встречал такой женщины.

– Не выкручивайся. – Она приподнялась на локте, заглядывая мне в глаза. – Ну вот зачем ты так со мной? Я же все вижу…

– Что ты видишь?

– Ты опять принюхиваешься к моим волосам.

– Вовсе нет. Просто твоя голова лежит у меня на груди, я вдыхаю и выдыхаю, вот и создается иллюзия…

– Ты уверен, что тебе надо это знать? – перебила Наташа.

Я пожал плечами, мы помолчали.

– Ты прав. Конечно же ты во всем прав. Раз уж мы вместе, то ты имеешь право знать обо мне все. Я… я надеялась, что, может быть, ты не заметишь, но… У меня появились определенные проблемы.

– Тогда рассказывай. Пока мы едины – мы непобедимы! Ай! Ухо… не кусайся!

– Кусалась и буду кусаться! Вредина… Я с ним серьезно разговариваю, а он от меня дурацкими лозунгами кубинской революции отмахивается. Не буду говорить!

– Нашими?

– Естественно, ибо как муж принадлежит своей жене, так и жена принадлежит своему мужу, – важно заключил я.

Наташа встала, подошла к окну и отдернула занавеску. На ультрамариновом небе, среди серебряной россыпи звезд, матово отсвечивал розоватый диск луны.

– Полнолуние…

Я смотрел на залитое холодным блеском тело моей жены, почти не дыша от немого восхищения. Она была так недосягаемо прекрасна, как мраморная статуя Венеры в Эрмитаже, как «Источник» у Энгра или «Утро» у Коненкова. Я бы мог назвать еще кучу имен и произведений искусства, но самое дивное творение самой природы стояло сейчас передо мной.

– Ты можешь хоть минуту не думать обо мне как о женщине?!

– Могу… после девяноста восьми.

– Дурак… только попробуй. – Она едва не прыснула со смеху, но вновь попыталась взять серьезную ноту: – Ты видишь, в небе полная луна. В такие ночи Силы Тьмы берут над нами особую власть. Я – ведьма, и я тебя люблю. Поэтому я ухожу далеко, далеко…

– Ничего не понимаю. Какие Силы Тьмы? Какая еще власть? Почему и зачем тебе надо куда-то уходить?

– Затем, что я не всегда могу контролировать свои чувства. Затем, что звериные инстинкты берут верх, а я не могу себе позволить причинить тебе хоть малейший вред. Я ухожу в другие миры… И возвращаюсь почти тут же. То, что является целым днем там, здесь занимает меньше минуты. Умение сворачивать время – серьезный плюс ведьмовства. Раньше мне удавалось проделывать это незаметно, теперь ты стал замечать. Значит, время настало…

– Любимая, иди ко мне… – Я протянул руки в надежде, что она, как всегда, бросится ко мне в объятия, а уж там… в общем, вдвоем мы сумеем развеять ее депрессию.

Она шагнула в центр комнаты, быстро вскинула руки вверх, запрокинула голову и на мгновение замерла в напряженной позе. Потом – неуловимое глазу движение, словно бы кувырок или кульбит через спину, и… в нашей спальне на ковре встала волчица! Я потерял дар речи, все тело словно сковало леденящим холодом страха, а дикий зверь втянул ноздрями воздух, пристально посмотрел на меня круглыми желтыми глазами, крутанулся на месте и исчез. Прошла невероятно долгая минута, пока Наташа вновь не оказалась на прежнем месте.

– Теперь ты видел, теперь ты знаешь.

Я молчал. Она недоверчиво сощурилась, толкнула меня в плечо, а я повалился с кровати на пол, как пластмассовый манекен. Жена накинула халатик и бросилась к холодильнику за водкой. Через полчаса эффективных растираний мои мышцы пришли в прежнюю норму, но говорить я смог гораздо раньше. Правда, не помню, о чем конкретно я тогда так кричал. Кажется, ругался… Или молился?..

* * *

К вечеру следующего дня, за ужином, мы вновь вернулись к прежней теме. Первым не выдержал я, признаюсь…

– Любимая, это… ну, не очень больно?

– Нет. – Она сразу поняла, о чем я, и, отставив чашку, взяла мою ладонь в свои. Ее глаза были ласковы и печальны. – Почему ты спрашиваешь?

– Так… обычно в фильмах ужасов человека ломает, корежит, у него меняются формы, трансформируются кости и мышцы, растут зубы, лезет шерсть… Все это сопровождается жуткими криками, слезами, судорогами. Как это происходит у тебя?

– Наверное, это труднообъяснимо… В полнолуние я ощущаю своеобразный зов, словно сама кровь иначе движется в жилах, сердце бьется по-другому, даже зрение меняется. Я вижу тонкие миры, ощущаю вокруг себя иную сущность вещей, запахов, цвета… Кожа становится такой тонкой, что кажется – ветер проходит сквозь меня. Потом мгновенный всплеск боли, сладкой до умопомрачения… Все человеческое исчезает – и я смотрю на мир глазами волчицы. Я оказываюсь в другом месте, другом измерении, другом мире, если хочешь…

– Эти… миры, они всегда разные?

– Да. Или, вернее, их несколько, иногда попадаешь в один и тот же. Это бывает лес, пустыня, заброшенный город. Я помню какие-то смутные обрывки самых ярких впечатлений, в основном это связано с бегом за кем-то или от кого-то. Охота, погоня, бой. Когда происходит акт возвращения в прежнее тело, я не успеваю запомнить. Но это всегда бывает только здесь, только в этом мире. Там я не могу стать человеком, хотя убеждена – именно те миры насыщены магией до предела. Возможно, нам позволяют в них лишь заглянуть, но не разрешают в них жить.

– Нам? – немного удивившись, переспросил я.

– Нас несколько. Я иногда вспоминаю свой бег в стае. Среди настоящих волков были и волки-оборотни. У них совершенно другой, по-человечески осмысленный взгляд. Мы сразу узнаем друг друга и стараемся держаться подальше. Там есть огромный серебристо-серый волк, его взгляд наполняет меня ужасом. Я не могу объяснить почему… Мне кажется, что я ощущаю исходящее от них зло. Мы разные… Если бы они могли меня догнать, то обязательно бы убили.

– Любимая, ты уверена, что от этого нельзя никак излечиться?

– Глупый… – Наташа опустила голову, нежно потерлась щекой о мою ладонь и грустно закончила: – Ты думаешь, я не пыталась? Я перепробовала все, даже ходила в церковь. Кончилось тем, что один священник убедил меня согласиться на экзерсизм. Он утверждал, что ночью в церкви путем специальных молитв ему наверняка удастся изгнать из меня дьявола. Я оказалась такой дурой, что пошла… Когда наступила полночь, я разделась и встала у алтаря, этот тип пошел ко мне, пуская слюну от похоти… Как меня не стошнило?! Потом был мгновенный переход… Вернувшись в свое тело, я обнаружила его тихо скулящим под какой-то скамьей. Он прижимал к груди правую руку, располосованную волчьими клыками…

– И это священник?!

– Он тоже человек, не стоит его осуждать.

– Знаешь… – Я замолчал, не в состоянии четко сформулировать обуревавшие меня чувства. – Я очень хочу тебе помочь. И очень за тебя волнуюсь… не бегай там… где попало.

– Родной мой, милый, единственный… Никогда за меня не переживай, я же ведьма.

– Ты – моя жена, – строго напомнил я. – Не будешь слушаться – применю физическую силу!

– Прямо сейчас? – кокетливо изогнулась она.

– Слушай, а мне как-нибудь нельзя с тобой?

– Нет. Ни-ког-да! Даже думать об этом не смей.

– А что? Ты – ведьма, я переквалифицируюсь в колдуны. Почему тебе можно, а мне нельзя?

– Так, Сергей, слушай меня внимательно. – Ее голос заметно похолодел, а в глазах мелькнули недобрые искорки. – Если ты меня любишь, если ты хочешь, чтобы мы были счастливы, – обещай мне никогда не лезть в Темные миры!

– Обещаю. А что такое Темные…

Тут она встала с табуретки и поцеловала меня. Около часа мы были очень заняты… Смутно помню, о чем она еще просила; я, конечно, все обещал. Да Боже мой, разве возможно отказать такой женщине?! Меня слегка напрягало, что я так легко забыл свои клятвы, или, вернее, сами клятвы-то я помнил, а вот по поводу чего… Но, с другой стороны, ведь всегда можно переспросить. Если бы я только знал, как скоро…

Проснувшись утром, я тихо встал с кровати, чтобы не разбудить еще дремлющую жену. Поставив чайник, я прошел в ванную, умылся, почистил зубы, выйдя, вновь завернул на кухню взять все необходимое для романтичной подачи кофе в постель. Но, видимо, шум воды или скрип двери разбудил Наташу. Она уже открыла глаза и сладко потягивалась, когда я вошел.

– Доброе утро, милый… – Договорить она не успела: взглянув на ее лицо, я выронил поднос. Чашки вдребезги, сахар рассыпался по полу, сгущенное молоко медленно вытекало из уцелевшей розетки… Губы моей жены были перепачканы подсохшей кровью!

Она все поняла. Подхватив халат, опрометью бросилась в ванную, а через пару минут сквозь плеск воды мне послышались сдавленные рыдания. У меня самого был такой шок… Я всерьез задумался о том, каково интеллигентному человеку в действительности связать свою жизнь с настоящей ведьмой. Происходящее начинало слегка действовать на нервы, а если честно, то я впервые почувствовал признаки скользкого, безоглядного страха… Потом мне стало стыдно. Мои покойные родители никогда не простили бы своему мальчику трусости. «Сон разума рождает чудовищ…», по знаменитому офорту Гойи. Разберись, а уж потом бойся, если и вправду есть чего. В действительности ни один мир не в состоянии показать нам таких ужасающих монстров, которых рисует наше же воображение. Не знаю, как я должен был поступить в данной ситуации: устроить допрос с пристрастием, все простить и забыть навеки, просто пожалеть, немедленно развестись, отправить ее в монастырь на покаяние или в научный институт для серьезного изучения… Не знаю. Ясно было одно – ей плохо. Я пошел в ванную. Она сидела на холодном кафельном полу, закрыв руками лицо, и тихо по-девчоночьи ревела. Я сел рядом, силой подтянул ее к себе, и на моей груди она разрыдалась еще более бурными слезами. Возможно, я что-то говорил, как-то пытался утешить… Все слова забылись, вряд ли они были важными и многозначительными. Те, у кого на руках хоть раз безоглядно плакала любимая женщина, меня поймут. Можно говорить все, что угодно, значение имеют не сами слова, а их тональность. Я убаюкивал ее своей неуклюжей лаской, и вскоре Наташа притихла, лишь иногда судорожно-нервно вздыхая. Мне не хотелось ее расспрашивать. Если она так рыдала, то, значит, положение на самом деле куда хуже, чем я мог бы предполагать…

Она отводила взгляд, словно боясь прямо посмотреть мне в глаза. Я легко поставил ее в ванну и заставил принять теплый душ. Сам растер полотенцем, обернул в махровую простыню и на руках унес в кухню. Она все время молчала, но, когда я попытался усадить ее на табурет, чтобы налить чаю, тихо попросила:

– Не отпускай меня, мне страшно…

Тогда я осторожно сел сам и постарался поуютнее устроить ее на моих коленях.

– Расскажи, тебе легче станет.

– Но ты же видел… ты же сам все видел…

– Не надо. Не кричи и не плачь больше. Я не брошу тебя одну. Только, пожалуйста, расскажи мне все…

– Я… я же почти ничего не помню… – сбивчиво заговорила она, шмыгая распухшим от слез носом. – Там был город… мы куда-то бежали стаей. Потом я отстала, мне почудился запах страха из дверей какого-то дома. Я вошла… город давно заброшен, там никто не живет, но здесь оказалась девочка. Маленькая, очень худая и бледная, лет пяти… Она испугалась и закричала. Кажется, на ее крик пришли другие волки, те… оборотни.

– Это зов. Пока глаз человека видит полную луну – Силы Тьмы берут свое. Обычно именно семь дней каждого месяца мы приобретаем возможность перекидываться в зверя. Хотя я… о чем я говорю? Какая возможность? Можно подумать, что кто-нибудь спрашивает наше мнение… Чужая воля безжалостно превращает меня в волка и выбрасывает в неведомый мир. Любимый, – Наташа вновь пристально вгляделась мне в глаза, ее черты исказились болью, – я не могла убить ребенка! Ты веришь мне?

Я не лгал ни ей, ни себе. Где-то глубоко в подсознании зрела твердая уверенность, что моя жена ни в чем не виновата. Да, кровь… Да, на ее губах… Да, она – ведьма. Но она моя жена, и я буду последним подонком, отказывая ей в помощи и защите. Что-то не так в том неведомом мире. Разберемся без суеты…

* * *

– Не отпускай меня туда, ладно? – по-детски наивно просила Наташа. Мы по-прежнему сидели на кухне. Она уже успокоилась, слезы высохли на щеках, и только припухшие веки выдавали, сколько ей пришлось сегодня плакать. Я заставил ее немного поесть, достав из холодильника остатки рыбного салата и помидоры. Помидоры вообще были ее слабостью. Она рассказывала, что однажды, читая книгу, в течение полутора часов неторопливо съела целое ведро ярко-красных «яблок любви». Думаю, это было правдой, в дни ее плохого настроения я покупал хотя бы один помидор и сразу становился в ее глазах самым замечательным мужем на свете. После кофе она еще раз повторила.